IngaZajonc

Ты, светлый житель будущих веков,
ты, старины любитель, в день урочный
откроешь антологию стихов,
забытых незаслуженно, но прочно.

И будешь ты, как шут, одет на вкус
моей эпохи фрачной и сюртучной.
Облокотись. Прислушайся. Как звучно
былое время — раковина муз.

Шестнадцать строк, увенчанных овалом
с неясной фотографией… Посмей
побрезговать их слогом обветшалым,
опрятностью и бедностью моей.

Я здесь с тобой. Укрыться ты не волен.
К тебе на грудь я прянул через мрак.
Вот холодок ты чувствуешь: сквозняк
из прошлого… Прощай же. Я доволен.

Меня ужасно веселит, что в 43 года Набоков написал стихи про героя комиксов.
Из вики: «Жалобная песнь Супермена» (англ. The Man of To-Morrow’s Lament) — англоязычное стихотворение русского и американского писателя Владимира Набокова, написанное в июне 1942 года в США. Было обнаружено набоковедом Андреем Бабиковым в 2021 году в Библиотеке редких книг Йельского университета. Как установил А. Бабиков, поэта вдохновила обложка комикса Superman № 16 за 1942 год, где персонажи Кларк Кент и Лоис Лейн в городском парке смотрят на статую Супермена. Автор послал своё сочинение в июне 1942 года редактору поэтического отдела журнала The New Yorker Чарльзу Пирсу, однако тот из-за его содержания и эротического подтекста в публикации отказал.
А. Бабиков впервые опубликовал стихотворение в британском журнале The Times Literary Supplement в марте 2021 года со своим предисловием; публикация вызвала широкий отклик мировых СМИ. В том же году появилось несколько переводов на различных языках. Предполагается, что Набоков был первым из известных писателей, который посвятил своё произведение не только Супермену, но и герою комиксов вообще.

( читать )

В раннем детстве я еще застал на садовом угреве двух тучных старичков, Лулу и Бокса Первого. Спал Бокс-первый всегда на расшитой подушке в углу козетки. Седоватая морда с таксичьей бородавкой, выдающей породу, заткнута под бедро, и время от времени его еще крутенькую грудную клетку раздувал глубокий вздох. Он так стар, что устлан изнутри сновидениями о запахах прошлого.
...Около 1904 года отец привез с Мюнхенской выставки щенка, из которого вырос сварливый, но удивительно красивый Трейни (я назвал его так, потому что длиной и коричневостью он походил на спальный вагон). Одна из музыкальных нот моего детства — это истеричное тявканье Трейни, преследующего зайца, которого ему никогда не удавалось загнать, по дебрям нашего вырского парка, откуда он возвращался в сумерках (моя встревоженная мать долго, высвистывая его, в дубовой аллее) с давно уже дохлым кротом в зубах и с репьями в ушах.
…Затем кто-то подарил нам другого щенка, Бокса Второго, внука Хины и Брома, принадлежавших доктору Антону Чехову. Этот окончательный таксик последовал за нами в изгнание, и еще в 1930-ом году в пригороде Праги (где моя овдовевшая мать жила на крохотную пенсию чешского правительства), можно было видеть неохотно ковыляющего далеко позади своей хозяйки этого пса, раздражительного, страшно старого, гневающегося на чешский длинный проволочный намордник — эмигрантскую собаку в заплатанном, плохо сидящем пальтеце.

Вот комната. Еще полуживая,
но оживет до завтрашнего дня.
Зеркальный шкал глядит, не узнавая,
как ясное безумье, на меня.

В который раз выкладываю вещи,
знакомлюсь вновь с причудами ключей;
и медленно вся комната трепещет,
и медленно становится моей.

( Read more... )

Осталось девять с небольшим часов, и я навсегда покину комнату, где жила в одиночестве несколько недель. Зеркальный шкап тут тоже есть. :)

Очень люблю эту историю из "Дара" Набокова. ЗФБ-шный фик про влюбленного в вождя юного революционера напомнил.))

( Read more... )